 |
Звездная ночь отражается в глазах. Он сидит на ветке дерева и, подняв голову, смотрит на небо. Звезды всегда завораживали его, поэтому он старается ясными ночами забраться куда-нибудь повыше и смотреть вверх. Он не может сказать, что такого там видит - вроде бы, просто яркие точки, но такие манящие... Впрочем, его никто никогда не спрашивает. Ни теперь, ни раньше.
Раньше...
Когда-то он жил в небольшой деревне вместе с родителями. Их домик был крайним, возле самого леса. Он часто убегал туда, а возвращался всегда с большой охапкой хвороста, корзиной ягод или грибов, а когда подрос, стал охотиться. Мать принимала все, что он приносил, иногда благодарила, но чаще начинала плакать, глядя на него. А отец, видя это, поджимал губы и иногда ругался. Тогда он забирался на чердак и старался некоторое время не показываться родителям на глаза. А потом снова убегал в лес. Односельчанам он тоже старался не показываться. Еще будучи мальчишкой он попытался заговорить с другими ребятами, но те, обзывая его уродом, едва не забили камнями. Мать, когда увидела его в синяках с ног до головы, горько плакала целый день. Тогда-то он и перебрался жить на чердак, чтобы она меньше его видела. Он надеялся, что так она будет меньше печалиться.
Да, он был уродом - отличался ото всех. У него был хвост, довольно длинный и заметный. А еще он был сильным - сильнее даже взрослых мужчин...
Ему было жаль мать, отца, односельчан. Он понимал, что они его боятся. Боятся от того, что не понимают. Не хотят, а на самом деле не могут понять. Потому что для этого нужно постараться увидеть и рассмотреть то, что находится перед ними, а они видят только то, что внутри них. Поэтому из непонимания рождается страх. А из страха - злость и ненависть.
Как-то раз, он имел неосторожность вернуться с охоты до захода солнца. И односельчане увидели, с какой легкостью он нес тушу убитого кабана, а еще они приметили, что ничего, кроме охотничьего ножа у него с собой не было. Тогда люди испугались по-настоящему. Они кричали, что нужно изгнать урода из деревни, пока он всех вот так, как этого кабана, не перебил. Похватав вилы, топоры и рогатины, они пришли к его дому и требовали, ругались, кричали... Мать плакала и в ее взгляде к обычному отвращению примешалось отчаяние. А отец посмотрел на него с такой ненавистью, что он, попятившись, выбежал из дома и помчался со всех ног в лес.
Больше он не возвращался в родную деревню.
Поначалу жить в лесу одному было страшно. Но постепенно он привык. Нашел себе небольшую пещерку, где сложил очаг, из шкур животных сделал постель, научился мастерить туеса из бересты... Так и жил в лесу, не выходя к людям.
Но не прошло и сезона, как его жилье обнаружил охотник из его родной деревни. А вечером туда пришли все крепкие и сильные мужчины. Он знал каждого по имени, помнил, кто чем занимается, знал их семьи... Они держали в руках оружие, подбадривали и разъяряли друг друга речами о том, что необходимо убить опасного и сильного урода, пока тот не перебил всю деревню за то, что его изгнали. А он сидел над входом в свое логово, спрятавшись за камнями, и смотрел на этих людей. Он был сильнее и ловчее их. И с легкостью мог всех их убить.
Он снова ушел. Тихо, чтобы охотники не заметили его. Далеко, чтобы его больше не могли найти. Потому что все равно не хотел их убивать. Он понимал этих людей, понимал, почему они так поступают. Он видел, что эти люди не его самого боятся, а тех страхов, которые живут в них самих и просто вылезают, когда люди смотрят на него.
Ведь нет ничего страшного в его хвосте - у собак и коров тоже есть хвосты, но они же не страшные! И нет ничего ужасного в том, что он сильный - нож тоже острый и опасный, но без него никуда!
Страшно же то, что нельзя понять или объяснить - например, молния, которая может ударить куда угодно. Страшно то, с чем непонятно, как быть - медведя в лесу все боятся, особенно зимой... Страшно то, чем нельзя управить - обезумевшая от страха лошадь легко может скинуть седока и затоптать!
Но самое страшное - не признаваться себе, что чего-то боишься. Ты стараешься не видеть страх, отворачиваешься от него, а он все разрастается, пока не начинает управлять тобой: заставляет ненавидеть, клеветать, видеть всюду козни... и - напасть первым, убить, уничтожить, не дожидаясь пока нападут на тебя! Лишь бы не было этого ужасного ощущения страха от чего-то непонятного и неуправляемого! Лишь бы не было напоминаний, как боялся когда-то и ничего не мог с этим поделать!..
Поэтому он был уверен, что в этом мире самые сильные те, кто не боится признаться себе, что чего-то боятся. Те, кто стремится понять что-то непонятное. И научиться обходиться с неуправляемым. Кто не отворачивается от непривычного, не такого как все, а рассматривает, изучает и пробует договариваться...
...Шорох веток привлекает его внимание, и теперь в его глазах отражаются не звезды, а факелы ночной облавы. Его снова нашли. Незнакомые люди из незнакомой деревни стоят с вилами и топорами. Их много. Но он понимает, что он все равно сильнее их. И может их всех убить... Но зачем? Зачем убивать того, кто слабее, кто все равно не сможет, а на самом деле, не захочет понять? Ведь в этом мире именно понимание так ценно... потому что так редко.
Он снова уходит, бесшумно растворившись в ночном лесу. Оставив свое жилище, все, что удалось нажить, и людей, бесплодно пытающихся светом факелов разогнать темноту внутри себя, а оружием - уничтожить свои страхи.
И он снова попытается найти место, где его никто не найдет, и не попытается убить только за то, что он одним своим существованием тревожит страхи, живущие в людях...
***
- И... ты в это играешь? - женщина, сидящая на ковре рядом с маленькой девочкой, была бледна.
- Да, - с серьезным видом кивнула девочка, расположившаяся на полу среди игрушек. У нее, конечно же, не было точно соответствующих этой истории кукол, но воображение, как всегда, выручало: мягкая игрушка-обезьянка была хвостатым человеком, белочка с пушистым хвостом - горюющей матерью, а собачка с насупленным выражением на мордочке - отцом. За односельчан были котенок, щенок, медвежонок и зайчик. Шариковые ручки заменяли им топоры и вилы.
Позднее вечером, оставшись на кухне вдвоем с мужем, женщина рассказывала, в какие игры играет их дочь. Муж слушал молча, по мере рассказа становясь все мрачнее.
- Может, ее детскому психологу показать? - с волнением предложила встревоженная мать.
Но мужчина мотнул головой и печально вздохнул:
- Не нужно. Ей всего четыре года. Пусть сейчас доиграет... при помощи кукол. Чем потом всю жизнь будет доигрывать в это с людьми.
- Что ты хочешь этим сказать?
- А ты ей рассказывала, что такое туеса? Что такое облава? И все эти... - мужчина неопределенно махнул рукой - «философствования» на тему страха и ненависти? Откуда такие сложные мысли у четырехлетней девочки? Она явно что-то помнит, - он грустно улыбнулся, - так пусть эта память отыграет свое сейчас, и не будет тяготить потом.
- Что же нам тогда делать?
- Поддержать ее... И постараться понять. Понимание - это очень ценная вещь в этом мире.
Мария Самарина